Неточные совпадения
Ну уж мне, старухе, давно бы
пора сложить старые кости
на покой; а то вот до чего довелось дожить: старого барина — вашего дедушку, вечная память, князя Николая Михайловича, двух братьев, сестру Аннушку, всех схоронила, и все моложе меня были, мой батюшка, а вот теперь, видно, за грехи мои, и ее
пришлось пережить.
Сначала долго
приходилось ему бороться с живостью ее натуры, прерывать лихорадку молодости, укладывать
порывы в определенные размеры, давать плавное течение жизни, и то
на время: едва он закрывал доверчиво глаза, поднималась опять тревога, жизнь била ключом, слышался новый вопрос беспокойного ума, встревоженного сердца; там надо было успокоивать раздраженное воображение, унимать или будить самолюбие. Задумывалась она над явлением — он спешил вручить ей ключ к нему.
Несмотря
на то, что Нехлюдов приехал поздно,
пришлось долго дожидаться. Задерживал дело до сих
пор неприехавший один из членов суда.
А мужик
на ту
пору зазевался, говорил с кем-то, так что совсем мне и не
пришлось направлять: прямо гусь сам собой так и вытянул шею за овсом, под телегу, под самое колесо.
Утром 4 августа мы стали собираться в путь. Китайцы не отпустили нас до тех
пор, пока не накормили как следует. Мало того, они щедро снабдили нас
на дорогу продовольствием. Я хотел было рассчитаться с ними, но они наотрез отказались от денег. Тогда я положил им деньги
на стол. Они тихонько передали их стрелкам. Я тоже тихонько положил деньги под посуду. Китайцы заметили это и, когда мы выходили из фанзы, побросали их под ноги мулам.
Пришлось уступить и взять деньги обратно.
На другой день мы принялись за устройство шести нарт. Три мы достали у удэгейцев, а три
приходилось сделать самим. Захаров и Аринин умели плотничать. В помощь им были приставлены еще два удэгейца.
На Дерсу было возложено общее руководство работами. Всякие замечания его были всегда кстати, стрелки привыкли, не спорили с ним и не приступали к работе до тех
пор, пока не получали его одобрения.
Но
на первых
порах мне действительно круто
пришлось; притом и поездка за границу окончательно истощила мои средства, а
на купчихе с молодым, но уже дряблым телом, вроде желе, я жениться не хотел, — и удалился к себе в деревню.
Пришлось мне сидеть
на месте до тех
пор, пока рана
на ноге не зажила как следует.
На первых
порах дел в новых судах было немного, и
на Струнникове почти
на первом им
пришлось выказать быстроту и правильность своих решений.
Сердце Пустотелова радостно бьется в груди: теперь уж никакой неожиданности опасаться нельзя. Он зорко следит за молотьбой, но дни становятся все короче и короче, так что
приходится присутствовать
на гумне не больше семи-восьми часов в сутки. И чем дальше, тем будет легче.
Пора и отдохнуть.
В прежнее время медведь не обижал людей и домашних животных и считался смирным, но с тех
пор, как ссыльные стали селиться по верховьям рек и вырубать тут леса и преградили ему путь к рыбе, которая составляла его главную пищу, в сахалинских метрических книгах и в «ведомости происшествий» стала появляться новая причина смерти — «задран медведем», и в настоящее время медведь уже третируется, как грозное явление природы, с которым
приходится бороться не
на шутку.
Количество разработанной земли до сих
пор было показываемо в отчетах дутыми и подобранными цифрами (приказ № 366, 1888 г.), и никто не скажет с точностью, сколько в среднем
приходится земли
на каждого владельца.
Он рассказывал мне потом, что в ту
пору ему
пришлось пережить нравственно три долгих фазиса: первый, самый долгий и мучительный, — уверенность в неминуемой гибели; каторжниками овладела паника, и они выли; детей и женщин
пришлось отправить в шлюпке под командой офицера по тому направлению, где предполагался берег, и шлюпка скоро исчезла в тумане; второй фазис — некоторая надежда
на спасение: с Крильонского маяка донесся пушечный выстрел, извещавший, что женщины и дети достигли берега благополучно; третий — полная уверенность в спасении, когда в туманном воздухе вдруг раздались звуки корнет-а-пистона,
на котором играл возвращавшийся офицер.
Недавно существующая ссыльная колония со своим маленьким подвижным населением еще не созрела для статистики; при том скудном цифровом материале, какой она до сих
пор успела дать, волей-неволей
приходится строить свои выводы лишь
на одних намеках и догадках, при всяком подходящем случае.
Так как в районе каждой тюрьмы мне
приходилось прежде всего пользоваться канцелярским материалом для справок и услугами грамотных людей, то во всем Тымовском округе, и особенно в Рыковском, я не мог не заметить
на первых
порах того обстоятельства, что здешние писаря хорошо подготовлены и дисциплинированны, как будто прошли специальную школу; подворные описи и алфавиты они ведут в образцовом порядке.
— Я считаю долгом объясниться с вами откровенно, Лука Назарыч, — ответил Мухин. — До сих
пор мне
приходилось молчать или исполнять чужие приказания… Я не маленький и хорошо понимаю, что говорю с вами в последний раз, поэтому и скажу все, что лежит
на душе.
Невольным образом в этом рассказе замешивается и собственная моя личность; прошу не обращать
на нее внимания.
Придется, может быть, и об Лицее сказать словечко; вы это простите, как воспоминания, до сих
пор живые! Одним словом, все сдаю вам, как вылилось
на бумагу. [Сообщения И. И. Пущина о том, как он осуществлял свое обещание Е. И. Якушкину, — в письмах к Н. Д. Пущиной и Е. И. Якушкину за 1858 г. № 225, 226, 228, 242 и др.]
Мне бы теперича
на службу уж
пора, а до сих
пор самовару нет; пожалуй, и без чаю уйти
придется.
Народ собрался разнокалиберный, работа идет вяло. Поп сам в первой косе идет, но прихожане не торопятся, смотрят
на солнышко и часа через полтора уже намекают, что обедать
пора. Уж обнесли однажды по стакану водки и по ломтю хлеба с солью —
приходится по другому обнести, лишь бы отдалить час обеда. Но работа даже и после этого идет всё вялее и вялее; некоторые и косы побросали.
Говорят, будто Баттенберг прослезился, когда ему доложили: «Карета готова!» Еще бы! Все лучше быть каким ни
на есть державцем, нежели играть
на бильярде в берлинских кофейнях. Притом же,
на первых
порах, его беспокоит вопрос: что скажут свои? папенька с маменькой, тетеньки, дяденьки, братцы и сестрицы? как-то встретят его прочие Баттенберги и Орлеаны? Наконец, ему ведь
придется отвыкать говорить: «Болгария — любезное отечество наше!» Нет у него теперь отечества, нет и не будет!
Не
приходится нам быть прихотливыми, и до тех
пор, покуда в основании нашей жизни лежит пословица: выше лба уши не растут, то ладно будет, если хоть кой-какие обрывочки"перспектив"
на нашу долю выпадут.
Аграфена Кондратьевна. Да коли уж ты, батюшка, отец, так не будь свекором!
Пора, кажется, в чувство прийти: расставаться скоро
приходится, а ты и доброго слова не вымолвишь; должен бы
на пользу посоветовать что-нибудь такое житейское. Нет в тебе никакого обычаю родительского!
Катрин довольно долго ждала его и переживала мучительнейшие минуты. «Что, если ей
придется всю жизнь так жить с мужем?» — думалось ей, она любит его до сумасшествия, а он ее не любит нисколько и, кроме того, обманывает
на каждом шагу. «Неужели же, — спрашивала себя далее Катрин, — это чувство будет в ней продолжаться вечно?» — «Будет!» — ответила было она
на первых
порах себе. «Нет, — отвергнула затем, — это невозможно, иначе я не перенесу и умру!»
Волей-неволей, но
пришлось согласиться с Глумовым. Немедленно начертали мы план кампании и
на другой же день приступили к его выполнению, то есть отправились в Кузьмине. Однако ж и тут полученные
на первых
порах сведения были такого рода, что никакого практического результата извлечь из них было невозможно. А именно, оказалось...
Арина Петровна хотела было взгрустнуть, пользуясь этим случаем, что вот и до сих
пор, даже
на старости лет, ей
приходится тяготы носить; но предмет разговора был так привлекателен, что она только губами чмокнула и продолжала...
«С тех
пор, как я живу
на свете, мне часто
приходится слышать от многих частных людей возмущение против этой ужасающей привычки международного убиения. Все признают и оплакивают это зло; но как ему помочь? Очень часто пытались уничтожить дуэли: это казалось так легко! Так нет же! Все усилия, сделанные для достижения этой цели, ни к чему не послужили и никогда ни к чему не послужат.
Случилось, что
на другой день после такого разговора Передонову
пришлось в одном классе читать крыловскую басню «Лжец». И несколько дней подряд с тех
пор он боялся ходить через мост, — брал лодку и переезжал, — а мост, пожалуй, еще провалится. Он объяснил Володину...
"Бредни"теперь все походя ругают, да ведь, по правде-то сказать, и похвалить их нельзя. Даже и вы, я полагаю, как с урядником разговариваете… ах, тетенька! Кабы не было у вас в ту
пору этих прошивочек, давно бы я вас
на путь истинный обратил. А я вот заглядывался, глазами косил, да и довел дело до того, что
пришлось вам в деревне спасаться! Бросьте, голубушка! Подумайте: раз бог спасет, в другой — спасет, а в третий, пожалуй, и не помилует.
Но
на страдную
пору притих и Соловей, а Жегулеву с его немногими коренными
пришлось и совсем побездействовать; и уже казалось
порою, что прежнее кончилось и больше не вернется.
Даже Линочка в такие ночи не сразу засыпала и, громко жалуясь
на бессонницу, вздыхала, а Саша,
приходилось, слушал до тех
пор, пока вместо сна не являлось к нему другое, чудеснейшее: будто его тело совсем исчезло, растаяло, а душа растет вместе с гулом, ширится, плывет над темными вершинами и покрывает всю землю, и эта земля есть Россия.
Андроника
пришлось ей больше всего по душе, и она в каком-то детском
порыве прильнула лицом к его громадной, покрытой волосами руке,
на которую так и посыпались из ее глаз крупные слезы.
— То-то, брат, — продолжал мельник, переменив тон, — ведь так промеж добрых людей делать не
приходится; летом еще осталось получить с тебя за помол, а ты с той
поры и глаз не кажешь: сулил отдать ко Второму Спасу, а я хоть бы грош от тебя видел… так делать не показано вашему брату…
на то есть правота: как раз пойду в контору… я давно заприметил, ты от меня отлыниваешь…
Сообразивши все это, я начал не соглашаться и деликатно объяснять, что не хочу так дорого платить за жену, которая, если
пришлось уже правду сказать, не очень мне-то и нравится (Анисиньки в те
поры не было здесь, и потому я был вне любви), и если я соглашался жениться
на ней, так это из вежливости, за его участие в делах моих; чувствуя же, после поездки в Санкт-Петербург (тут, для важности, я выговаривал всякое слово особо и выразно), в себе необыкновенные способности, я могу найти жену лучше его дочери — и все такое я объяснял ему.
С той
поры я не видал его больше, но лет через десять мне
пришлось случайно узнать конец его хозяйской жизни: тюремный надзиратель [В ночь с 16(29)
на 17(30) апреля 1901 г. Горький был арестован за революционную деятельность и до 17(30) мая 1901 г. содержался в Нижегородской тюрьме.] принес мне колбасу, завернутую в обрывок газетной бумаги, и
на этом обрывке я прочитал корреспонденцию, в которой рассказывалось...
Установилась долгая, снежная зима. Давно уже нет проезда по деревенской улице. Намело сугробы выше окон, и даже через дорогу
приходится иногда переходить
на лыжах, а снег все идет и идет не переставая. Курша до весны похоронена в снегу. Никто в нее не заглянет до тех
пор, пока после весенней распутицы не обсохнут дороги. По ночам в деревню заходят волки и таскают собак.
— Будет! Баста! — сказал он. —
Пора ужинать. Барину, я вижу, любо наше каляканье слушать, а нам все петухов будить
придется. Матюшка, дурак! Подай шапку, вон лежит
на бревнах!
И
пришлось нам из-за ветру прожить
на берегу еще два дня. Припасы-то между тем все прикончились, ягодой только брюхо набиваем, да еще Оркун, спасибо ему, четыре юколы дал — рыба у них такая. Так вот юколой этой еще сколько-нибудь питались. Честных правил, отличный гиляк был, дай ему, господи! И по сю
пору о нем вспоминаю.
Не сожмется мучительно грудь,
Если б даже
пришлось в эту
поруНа родную деревню взглянуть...
«Знать бы да ведать, — меж собой говорили они, — не сдавать бы в науку овражного найденыша!.. Кормить бы, поить его, окаянного, что свинью
на убой, до самых тех
пор, как
пришлось бы сдавать его в рекруты. Не ломался б над нами теперь, не нес бы высóко поганой головы своей. Отогрели змею за пазухой! А все бабы! Они в ту
пору завыли невесть с чего…»
Первое состояло в том, что больных в нашей местности с этих
пор уже не
приходилось более класть
на кострике в холодной риге, потому что «бывшая княгиня» построила «для всей местности» прекрасную больницу и обеспечила ее «
на вечные времена» достаточным содержанием; и второе: слезы кондитера, рыдавшего и воздымавшего руки к «рабыням господним», были отерты: в Послове было написано завещание, дававшее после смерти Д* «всем волю».
Полчаса не прошло, а они уж весело смеялись, искали, кто виноват, и никак не могли отыскать. Забыты все тревожные думы, нет больше места подозреньям, исчезли мрачные мысли. В восторге блаженства не могут наглядеться друг
на друга, наговориться друг с другом. И не заметил Меркулов, как пролетело время. Половина третьего,
пора на биржу ехать с Васильем Петровичем. Нечего делать —
пришлось расстаться.
— Уж как мне противен был этот тюлень, — продолжал свое Смолокуров. — Говорить даже про него не люблю, а вот поди ж ты тут — пустился
на него… Орошин, дуй его горой, соблазнил… Смутил, пес… И вот теперь по его милости совсем я завязался. Не поверишь, Зиновий Алексеич, как не рад я тюленьему промыслу, пропадай он совсем!.. Убытки одни… Рыба — дело иное: к Успеньеву дню расторгуемся, надо думать, а с тюленем до самой последней
поры придется руки сложивши сидеть. И то половины с рук не сойдет.
А в доме и по хозяйству все врознь поехало. Правду говорят старые люди: «Хозяин лежит — весь дом лежит, хозяин с постели — все
на ногах». А тут
приходится лежать хозяину до той
поры, как его в могилу уложат.
С малышами
приходилось несколько иначе: их учили по слуху, то есть наставники повторяли урок до тех
пор, пока он усваивался детьми крепко и прочно. Батюшка знал прекрасно,
на кого надо было обратить большее внимание.
Я убеждал себя и в то же время не переставал стегать по лошади. Приехав
на почтовую станцию, я нарочно проболтал со смотрителем целый час, прочел две-три газеты, но беспокойство всё еще не покидало меня.
На обратном пути огонька уже не было, но зато силуэты изб, тополей и гора,
на которую
пришлось въезжать, казались мне одушевленными. А отчего был тот огонек, до сих
пор я не знаю.
Карточки Машиной мне не
пришлось получить. Но у меня были ее волосы: через Юлю мы обменялись с нею волосами. И до сих
пор не могу определить, что в этой моей любви было начитанного и что подлинного. Но знаю, когда я в честь Маши прыгал с беседки, в душе был сверкающий восторг, смеявшийся над опасностью; и когда я открывал аптечную коробочку с картинкой и смотрел
на хранившуюся в ней прядь каштановых волос, — мир становился для меня значительнее и поэтичнее.
Семья проигравшего процесс Сафроныча хотя и сообщалась с миром через забор, но жила благодаря контрибуции, собираемой с Пекторалиса, в таком довольстве, какого она никогда до этих
пор не знала, и, по сказанному Жигою, имела покой безмятежный, но зато выигравшему свое дело Пекторалису
приходилось жутко: контрибуция,
на него положенная, при продолжении ее из месяца в месяц была так для него чувствительна, что не только поглощала все его доходы, но и могла угрожать ему решительным разорением.
И вот, сударь, ваше сиятельство, надел я
на старости лет жалованный чекмень вашего дедушки — двадцать лет в сундуке лежал, думал я, что
придется его только в могилу надеть; вот, сударь, одел я и пояс черкесский, а жаловал мне этот пояс родитель ваш в ту самую
пору, как, женившись
на вашей матушке, княгине Елене Васильевне, привез ее в вотчину и в первый раз охоту своей княгине изволил показывать: никто из наших не мог русака угнать, а сосед Иван Алексеич Рамиров уже совсем почти угонял, я поскакал, угнал русака и тем княжую честь перед молодой супругой сохранил…
В старые годы бывала в Заборье ярмонка,
приходилась она в летнюю
пору. Съезжались
на ту ярмонку люди торговые со всякими товарами со всего царства русского, а также из других краев, всякие иноземцы бывали, и всем был вольный торг
на две недели. Сказывали купчины, что наша Заборская ярмонка малым чем Макарьевской уступала, а украинских и иных много лучше была. Теперь совсем порешилась.
Насмотрелся он довольно у себя дома
на прозябание уездного городишки, где людям посвежее и почестнее до сих
пор приходится жутко; но там в каждом, кто, как он, попал туда временно или сбирается промаячить всю жизнь, — все-таки тлеет хоть маленькая искорка!